Пресса о театре оперетты Урала

Журнал «Страстной бульвар» № 6, 2006 г.

Театр оперетты Урала активно готовится к новому творческому сезону, открытие которого начнется с празднования 55-летия театра. Идет работа над новыми спектаклями, праздничными концертами, доводятся до совершенства спектакли текущего репертуара.

Одной из премьерных работ театра 2006 года была оперетта И. Кальмана «Фиалка Монмартра». Горожане хорошо приняли спектакль. Оценка критики и прессы тоже была весьма положительной. А сегодня мы представляем еще один взгляд на прошедшую премьеру, который подтверждает, что спектакль «Фиалка Монмартра» и в дальнейшем будет востребован новоуральской публикой. Мы знакомим вас со статьей известного театрального критика Александра Иняхина (г. Москва), опубликованной в ежемесячном журнале «Страстной бульвар» № 6, 2006 г., издаваемом Союзом театральных деятелей Российской Федерации. Автор статьи побывал в нашем городе в день премьеры спектакля «Фиалка Монмартра».

НОВОУРАЛЬСК

В городах, где все определяется наличием «градообразующего», непременно засекреченного предприятия, расположены по преимуществу театры сугубо жанровые. Чаще всего это коллективы музыкальной комедии. К примеру, в Новоуральске, бывшем Свердловске-44, многие годы успешно творит Театр оперетты Урала, где все признаки нормального, не зашибленного радикализмом жанра упрямо сохраняются, вызывая уважение и сердечную приязнь как зрителей, так и искусствоведов, приверженных здоровым традициям.

Новоуральцев москвичи тоже знают. Несколько лет назад коллектив побывал на гастролях в столице, показав десять названий на сцене РАМТа. Позже он «пережил» номинацию на «Золотую Маску» спектакля «Ах, высший свет!» по мольеровскому «Журдену», а еще участвовал в фестивале «Малые города России» с большим концертом, где снова выступил во всеоружии мастерства и программного почтения к традициям

Приглашение на премьеру «Фиалки Монмартра» было лестно и заманчиво. Кальмановский шедевр, созданный на основе романа Мюрже «Сцены из жизни богемы», по-своему развивает этот сюжет, из которого у Пуччини получилась его гениальная «Богема». У Кальмана все дело во взгляде на мир, изначально раскрепощенном и искренне позитивном. В свою очередь, на сцене небольшого театра его чувственные мелодии, драматичные и пряные, звучат более интимно и простодушно, что обусловлено как законами жанра, так и реальными возможностями труппы — это тоже создает уровень правды.

Режиссер Владимир Бородин и дирижер Александр Гончаров, приглашенный из Краснодара, обратились к знаменитой версии либретто С. Болотина и Т. Сикорской, когда-то воплощенной в Москве Григорием Яроном. История молодых дарований развивается здесь по законам музыкальной драматургии, ее романтической страстности. Коллизия любви и карьеры — история Нинон, предающей свою любовь ради успеха, и Виолетты, эту любовь обретающей, универсальна, как в романсе. И, как в романсе, звучит сугубо индивидуально.

Художник Нина Рогозина поселяет героев не в конкретную мансарду, а в лазоревое марево пронизанного светом пространства, окруженное баннерами, где запечатлены виды Парижа, прекрасного и вечного города-праздника, который всегда с нами, даже если мы там все еще не были. В Новоуральске, кстати, как нигде, умеют ровно натянуть и правильно осветить сценическую панораму — «небо Парижа» тут не морщинится. Персонажи спектакля сплошь оптимисты. Их честная бедность не оскорбительна, а напротив, стимулирует творчество, наряду с молодостью и любовью, которыми они живут. В спектакле нет социально-классового «перегруза». Сюжет излагается легко, мужественно, со здоровым юмором, редкостным в последнее время. Театр благоразумно избегает соблазна оперности: небольшой оркестр звучит слаженно и спокойно, солистам не приходится его перекрикивать.

Романтические страсти Рауля и Нинон, прописанные композитором насыщенно и чувственно, актеры проживают с трогательной бережностью и веселой свободой, не нагнетая слезу, а интуитивно чувствуя, что любая драма закаляет душу и учит жить.

Характер Нинон у двух исполнительниц этой роли развивается по-разному. Наталья Филимонова играет существо прежде всего легкомысленное. В ней меньше цинизма, а больше объяснимой зависимости от обстоятельств, которые всегда выше нас, во что эта Нинон легко уверовала. Стервой же она не становится в силу природной пластичности и все того же легкомыслия.

Нинон Натальи Кузьминской, напротив, женщина, сознающая свою силу, но относящаяся к жизни более драматично. В ней есть решимость, нерадостная готовность рисковать. Их дуэты с Рауэлем похожи на дуэли, когда каждый знает, чего лишается…

Виолетты здесь тоже две. Лариса Лукина видит в своей героине девушку энергичную, жизнестойкую, способную постоять за себя и свою любовь. Именно витальная энергия делает Виолетту творцом на сцене и в судьбе. Анна Костарева играет невесомо-прозрачную романтическую героиню в духе Гюго (светлый образ Козетты из «Отверженных» вспоминается сразу). Воплощая совершенную чистоту, она требует заботы и защиты. Даже в интриге финала участвует простодушно.

Рауль Владимира Гученкова, певца опытного и серьезного, увы, не видит разницы между столь разными героинями, относясь к обеим одинаково снисходительно, ибо, как всякий тенор, озабочен прежде всего певческой стороной дела.

Его друзья — поэт Анри (Евгений Недокушев) и, в особенности, композитор Марсель (Дмитрий Заводчиков) — содержательнее и точнее живут в сюжете дружбы и взаимопомощи, на чем тут все и держится (гимн этой дружбе — одно из самых пронзительно-искренних мест в оперетте). Анри честно следует канонам рыцарства. В его реакциях есть строгое внимание, гордая готовность к сопротивлению обстоятельствам. Д. Заводчиков играет Марселя внимательным, искренним и заботливым другом, для которого любое проявление жизни — повод для творчества, всегда радостного и плодотворного. Сомнений нет: именно Марсель здесь все придумал, написал и всех «обессмертил». С тактом и чувством жанра сыграны персонажи второго плана. Шарманщик Париджи — Владимир Пухарев — воплощение романтического зла, похожий на Сильвера из «Остров сокровищ» (ему, хромому и горбатому, явно не хватает на плече попугая, выкрикивающего свое «пиастры, пиастры!»).

Тот же Владимир Пухарев играет и генерала, «брошенного на культуру» кавалериста, по-своему прямодушным, вполне искренним, даже наивным, что стоило ему любви и карьеры.

У генерала два разных секретаря. Леблан — Александр Янушевский — хитрый, остроумный, въедливый и беспощадный, классический тип рвущейся наверх шестерки, со своим уникальным чутьем и темпераментом. Андрей Мальцев того же Леблана играет более угрюмым и жестоким, что тоже интересно.

Старики — мадам Арно и дядюшка Франсуа — явлены Ираидой Лихачевой-Куниной и Александром Гавриловым во всем блеске тех жанровых свойств, от которых радикалы бегут, как Мопассан от Эйфелевой башни, а у «нормальных» зрителей, напротив, сердце заходится от радости. Другая пара — Людмила Розина и Павел Ртищев — ближе к юным героям, с которыми у них возникает даже некая творческая связь.

Апогеем сюжета и действия становится, разумеется, «Карамболина», триумф капризной музы богемы, какой является на праздник художников победительная, ни к кому не суровая Нинон.

Артисты хора и балета, одетые в эффектные карнавальные наряды, под все тем же небом Парижа предаются взаимной радости творчества, свободному обещанию без тягот и обязательств. Это и выражено с неистовой силой в похожем на знойное болеро канкане Нинон, танце страстном и откровенном. Балетмейстер Тамара Караханова и художник Нина Рогозина строят «Карамболину» в духе номеров «Лидо», буквально сокрушающих своей роскошью.

Женщины в огромных юбках цвета старой бронзы и «фиолетовые кавалеры», чувственные и опасные, сменяются ослепительно белыми парами в неизбежных страусовых перьях и прочих признаках кабаретного угара.

Генеральная идея Имре Кальмана: «Живем один раз, зато на всю катушку!» — обжигает в музыке и в танце своей абсолютной очевидностью. Поэтому, когда в финале тот же номер танцует Виолетта, предварив его неким лирическим излиянием, всецело осознаешь природу оптимизма гения оперетты, призывающего и в радости сгореть дотла.

А все «строгости режимной жизни» закрытого города мало на что влияют по существу, оборачиваясь чем-то вроде старинного романтизма.

Александр Иняхин